webstats
Last update
Feb 20 2008 21:43:57
180177 visitors
Distance done
km

Diary

Daily

 May 2007 
SuMoTuWeThFrSa
 12345
6789101112
13141516171819
20212223242526
2728293031 

Daily Diary



Gaël's view

02 May 2007

 
01 May 2007

 

Elena's view

20 May 2007 Путь в Гильгит.

Дорога обратно мерещилась тяжелым и страшеым испытанием: многочисленные пересадки, тряска, пыль, запах бензина.
Все это усугублялось накрапывающим мокрым дождем.
Мы решили отоложить отъезд на следующий день. И это стало определяющим обстоятельством в наших последующих мучениях.

К утру следующего дня дождь действительно прекратился, но его последствия только начанали набирать силу - об этом мы еще не подозревали.
Маршрутка из Читраля остановилась на полпути до Буни. Сошел сель, дорога была блокирована не проходимой транспортом грязью. Пошел дождь. Мы решили двинуться вперед, рассудив, что после етого препятстаия, с его другой стороны, тоже должны быть маршрутки, на ней и доедем до Буни.
Не тут-то было.
Весь район был парализован грязевыми потоками, камнями, шумными реками.
Мы шли не одни - многим нужно было добраться до дома.
По колено в грязи, промокшие, с котомками, постоянно преодолевающие новые препятствия в виде вязкой грязи, обвала или шумного бурлящего потока высотой по колено, мы напоминали сами себе беженцев, эвакуирующихся с места катастрофы.
Наши спутники, жители Буни помогали нам нести нашк поклажу. Так было легче.

К вечеру добрались до заветного города.
В день прошли окола 20-30 км.
 
20 May 2007 Возвращение в Гильгит, часть 3.

Рашид проводил нас до окончания деревни.
Мы решили отдать ему всю ту сумму, которую он заплатил за нас на дорогу.
Рашид долго мялся, а потом попросил с нас 1000 (20$) рупи, предоставив буквально счет: 200 за дорогу, 700 за курицу, которую мы ели у его родственников, 100 за всякое разное.
Я, честно говоря обалдела от такой постановки вопроса и с горяча объяснила парню, что он сам нам сказал, что денег никаких не надо, что это гостеприимство, что кг курицы на рынке стоит 150 рупи, что если бы он нас предупредил о такой сумме, мы бы в жизни не пошли к его родственникам, что он меня замучил своей назойливостью и всяким "разным", то бишь постоянными уговорами покурить гашиш, и что мы даем деньги за транспорт, потому что он не должен платить за нас из своего кармана.
Рашид согласился, но остался слегка расстроенным, мы тоже.

По пути нам встретилась только одна машина - подвезли всего 4 км. Далее до Ласпура 17 км шли пешком.
Ни одного попутчика. Все сумки тащили на себе. Очень тяжело. Солнце в этот день не на шутку палило. Шлепки жутко натерли ноги.
Привыкшие ехать все время на велосипеде, мы совершенно не были готовы к пешему пути. Вместо рюкзаклв мы тащили китайскую клетчатую сумку на тонкой, режущей плечо лямке, и пару тюков со спальниками и палаткой. одно дело донести все до автобуса, другое дело идти со всем этим десятки км.
До Ласпура добрались к полудню. У меня не было не каких сил - в тенек, сесть и пить воду. Оцепенение и взгляд в никуда. В этот момент в деревне организовывался прямой джип до Гильгита.
Удача?
Гаэль пошел договариваться о цене.
Силы постепенно ко мне возвращались. Начал мучить голод. Гаэль куда-то исчез, сумки оставить было нельзя, томилась ожиданием.
Наконец он вернулся невероятно довольным - договорились о цене в 600 рупи за двоих прям до Гильгита (джип через перевал уже стоит 500 рупи, а от Гильгита до Читраля все 12 000). Переговоры проходили за обедом - вот отчего он был такой румяный! У меня же желудок сокращался в голодных судорогах.
 
19 May 2007 Путь в Гильгит. Часть 2.

Мы уже было направились в единственную гостиницу в городе, как вдруг один юноша пригласил нас к себе в гости на чай.
Я его сразу узнала, на прошлой неделе мы его встретили здесь же, на автостанции в Буни, он еще помог Гаэлю найти затерявшиеся в машине очки.
Мы прошли в его дом. Юноша предложил остаться в его гостевом доме. Оказывается, почти у каждой семьи есть свой дом и гостевой дом, не коммерческого назначения, а для реальных гостей.
Утром Рашид начал настоятельно звать к своим родственникам, живущим в деревне в 10 км от Буни. Желания идти туда не было. Время терять не хотелось, нужно было скорее добраться до Гильгита.
На автостанции нам сказали, что транспорт не ходит, дороги парализованы.
Подумали и пошли все-таки в гости.
Меня пригласили во внутренний дом, на Гаэля, который щеголял в шортах, это приглашение не распространилось, он остался в гостевом доме.
Мне очень понравилась кухня-столовая. По центру стены, почти в полкомнаты, возвышался камин. Настоящий камин, который можно видеть в средневековых интерьерах Франции. Туда, над огнем, можно было подвешивать чайник и котелки для приготовления пищи. Все выкрашено в бежь, приобретшую с течением времени очень живописный колорит. Впечатлило.
Туда добрались на джипе, а вот обратно никакого общественного транспорта не было. Прошли все 10 км пешком.
Ситуация с дорогами не изменилась, но мы видели несколько проешавших в сторону перевала джипов.
Собрали вещи и вышли на дорогу ожидать попутку.
Рашид тоже пошел с нами.
Сидим час, два - тишина. Рашид все это время упорно продолжает звать к себе в гости.

Наконец появился джип. Нас подвезли следующие 15 км. Дальше опять пеший ход. Через некоторое время мы встретили все виденные нами в течение дня джипы - они были блокированны сошедшим с гор землянным обвалом.
Грязь, камни, комья земли, все это глубоким месивом загородило проход на внутреннем витке дороги. Узкий проезд, а дальше обрыв.
Наиболее мощные машины пытались преодолеть препятствие. Рев мотора, комья грязи, разлетающиеся из-под колес, орудующие лопатами и подкладывающие под колеса камни люди, ожидающие пассажиры... Мы встретили ребят, с которыми познакомились в долине калаш. Они ждали уже несколько часов.

Наш путь продолжился пешком. Рашид шел с нами, не желая растоваться. Пройдя пару км мы услышали заветный рев мотора - одной машине удалось таки пробраться через месиво. В кузове было свободное место. Нас подбросили до Паруача. Здесь жили родственники Рашида. Он опять начал настаивать на гостях и чае - нет, нам надо добраться во что бы то ни стало в Мастуж, ведь из Мастужа ходит прямой транспорт до Гильгита, выезд в 6 утра...
Стоим и ждем. Нам опять повезло - появилось два очередных джипа-счастливчика, проехавших через обвал.
Они довезли нас до бензозаправки около Мастужа. Уже стемнело. И тут мы узнали, что до Мастужа от этой бензозаправки нужно идти еще 7 км, по кромешной тьме. Ни одной машины.
Рашид, в непромокаемом пончо с капюшоном, кучерявый, в тихом свете луны на фоне грозного силуэта гор, напомнил мне хоббита, героя "Властелина колец" и его путешествия.
Надо было решать, что делать.
Рашид предложил пойти переночевать к его родственникам, которые жили примерно в одном км отсюда. Надо сказать, что родственники у него жили практически во всех небольших поселках вдоль дороги. Мы согласились, тем более, что в ту сторону была машина. 1 км оказался на практике 8 км.
Мы были ужасно расстроенные, что не сможем попасть на автобус в 6 утра в Мастуже.
Минут 20 блуждали по темноте в поисках дома родственников. Их встреча и общение были, пожалуй самыми приятными событиями последних дней. Невероятно хорошие люди, крепкая дружная семья. Глава семейства прекрасно знал английский. Много общались. А еще я узнала, что шпинат, оказывается, может быть очень вкусно приготовленным, деликатессом.

Утром нас пригласили на кухню, к домашнему очагу, в сердце дома. Комната из закопченного, потемневшего от огня дерева. Подиум, за пределами которого оставляем обувь. В центре - огонь, пламя пожирает хрупкие ветви хвороста с варварским треском. Над огнем, в центре потолка многогранное отверстие для выхода дыма. Семья сидит вокруг очага на небольших ковриках. Хозяйка готовит. Чугунная сковорода, шипящее масло, булькающая из скорлупы жижа яйца.
Луч солнца стрелой пробивает полумрак помещения, освещая хозяйку, придавая ее движениям особую значимость.
Домашнее таинство.
 
18 May 2007 Путь в Гильгит.

Дорога обратно мерещилась тяжелым и страшным испытанием: многочисленные пересадки, тряска, пыль, запах бензина. Все это усугублялось накрапывающим мокрым дождем.
Мы решили отоложить отъезд на следующий день. И это стало определяющим обстоятельством в наших последующих мучениях.
К утру следующего дня дождь действительно прекратился, но его последствия только начинали набирать силу - об этом мы еще не подозревали.
Маршрутка из Читраля остановилась на полпути до Буни. Сошел сель, дорога была блокирована не проходимой транспортом грязью. Пошел дождь. Мы решили двинуться вперед, рассудив, что после этого препятствия, с его другой стороны, тоже должны быть маршрутки, на ней и доедем до Буни.
Не тут-то было.
Весь район был парализован грязевыми потоками, камнями, шумными реками.
Мы шли не одни - многим нужно было добраться до дома.
По колено в грязи, промокшие, с котомками, постоянно преодолевающие новые препятствия в виде вязкой грязи, обвала или шумного бурлящего потока высотой по колено, мы напоминали сами себе беженцев, эвакуирующихся с места катастрофы.
Наши спутники, жители Буни помогали нам нести нашк поклажу. Так было легче.
К вечеру добрались до заветного города.
В день прошли окола 20-30 км.
 
17 May 2007 Гашиш

 
17 May 2007 Вера в счастье.

Мы провели сказочные дни в долинах калаш. Время здесь течет медленно и неторопливо. В атмосфере царит покой.
Калаши верят, что человек рожден, чтобы быть счастливым. Наверное эта вера до глубины пропитывает каждую частичку окружающей среды.
Я счастлива.
 
16 May 2007 Туризм. Калаши в совремееном мире.

Дорога в долины была построена в 70-х. С этого момента начал возрастать поток иностранных туристов. Создавались организации по охране культурных традиций калашей. Ученные проводили исследования феномена этой общины.
Многие сетуют, что повышенное внимание иностранцев пагубно сказывается на жизни племени, видоизменяет его традиции и моральные установки. Например если раньше случалась поломка кровли в светилище, то калаши собственными усилиями организовывали ремонтные работы. В настоящее время они ждут помощи извне - а значит теряют свою независимость, слабеют.
Традиционная культура и фестивали начинают все больше носить характеп театрализованного представоения, расчитанного на зрителя, а значит теряются истинные традиции, происходит подмен ценностей.

Многие туристы, особенно пакистанцы, жалуются, что девушки калаши требуют деньги в обмен на фото, а чтоб увидеть их танец, нужно заплатить главе семейства или старейшине общины.

Это мнение я опровергну с удовольствием.
Думаю, что это происходит из-за бескультурной навязчивости некоторых туристов, относящихся к калашам как к яркому атракциону, влезающих с фотокамерой в их личную жизнь, не уважая при этом человеческое, приватное, видя исключительно фотогиничную оболочку.
Если Вы войдете с калашами в контакт, проявите свой искренний интерес к ним как к лююям, то обнаружите их невероятную любовь к фотографии, желание продемонстрировать свои танцы и пение.
Многие девушки калаш сами просили меня их сфотографировать, потому что им интересно увидеть себя на снимке, а особенно получить фотографию в последствие. А девушки из нашего гест хауза устроили танцы и пляски во дворе дома, чтоб я их опять таки фотографировала - они меня буквально не отпускали:)

Я верю в этих людей. Верю, что они, закаленные многовековой устойчивостью к изменегиям окружающего мира, смогут адаптироваться и современности, сохранив свое культурное и национальное достояние.
 
15 May 2007 Взаимоотношения калашей с Пакистанцами.

Вообще калаши очень любят иностранцев. Большой приток туристов гарантирует им защиту от теснений радикальных мусульман. И приносит вполне стабильный доход.

Об отношениях между калашами и мусульманами говорить очень сложно, все не просто и запутано.
Исторически калаши действительно подвергались теснению и гонению со стороны групп мусульманов.
Одна пожилая женщина, с котрой нам довелось разговаривать, произнося "pakistan, muslim" показывала жест, перерезывающий горло, горько вздыхала и с глубокой печалью в глазах покачивала головой.
От молодого поколение узнать ничего конкретного об этой темной страницы истории не удалось, все как то умалчивалось.
Но факт остается фактом - население общины сильно сократилось до 3000 человек.

Мусульмане вели и по-сей день ведут активную пропаганду Ислама. Им удается конвертировать многих калашей в свою религию.
Интересно, что став мусульманином, калаш перестает быть калашем, словно его принадлежность к этносу определяется религоисповеданием.
Мусульманин стать калашем не может. Здесь проглядываются древние ведические установки, сохранившиеся по сей день и в индуизме - калашем (индуистом) нельзя стать, им можно только родиться.
В одной семье, под одной крышей часто можно увидеть и калашей, мусульманинов, живущих в мире и согласии.

Мусульмане с интересом наблюдают за фестивалями калашей. Только один праздник, самый сакральный фестиваль, проводимый в декабре, закрыт для посещения мусульман.

У калашей много друзей-мусульман. Без этого в современном мире, живя в Пакистане не обойтись.

Интересно и официальное отношение мусульман к калашам, так сказать пропагандируемое мнение.
Представителей племени называют Кафирами, что в переводе означает неверный. Говоря "калаш", всегда прибавляют "кафир", кафир-калаш. Населяемая калашами территоря называется Кафирстаном, страна неверных.
В статьях газет и книгах пакистанских авторов можно встретить весьма распространенные заблуждения и презабавные комментарии, например, "калаши - многобожники", "мы должны простить калашам их странное мировозрение, причиной которому стала длительная изоляция, частые землетрясения и природный климат", "надо с терпением относиться к заблуждениям кафиров" и т.д.
Интересно, что многие пакистанцы приезжают в долины калашей, именно чтоб насладиться их свободами и "кафирством".
В долинах нет запрета на алкоголь. Калаши производят вино из красного винограда и крепкую настойку из абрикосов - тару.
Во время фестиваля многие мусульмане сидели в свих комнатах и пили.
Мне довелось поучаствовать в этом процессе. Причем мужчины без комплексов приняли меня в свою компанию, подливали алкоголь и даже предлагали сигареты. Люди это были весьма почтенные, имеющие собственные компании и занимающие высокие посты. Их возраст колебался от 30 до 50, все они были из Лахора и Исламабада.
Отсутствие привычки пить дало о себе знать - они быстро опьянели.
Один крупный мужчина, бурно доказывающий что-то собравшимся, даже расплакался в сердцах. То еще зрелище.
 
14 May 2007 Участие в фестивале

Хозяин гест хауса, в котором мы остановились, одолжил мне одежду калашей на дни фестиваля, а его дочки помогли сделать традиционную прическу - три косы, центральная коса начинается прямо от лба.
Несколько раз я участвовала в танцах вместе с калашами. Удовольствие и энергетика от танцев непередаваемые.
Восторг!!!
Такого сказочного дня рождения у меня еще никогда не было!
 
13 May 2007 Калаши

Их всего около 3000 человек, издревле заселявших эти три долины, около границы с Афганистаном, Бамбурет, Рамбур и Бруни.
Как удалось этому племени пронести сквозь века свои уникальные традиции, самобытную культуру, яркие обычаи, для меня остается загадкой. Невероятная устойчивость этой общины к воздействию переменчивого внешнего мира, несгибаемая внутренняя сила коллектива и верность собствееной культуре поистине впечатляют.
Государственные образрвания, включавшие в себя эту территорию, часто сменялись, привнося новую религию, культуру, социальное устройство, а калаши оставались самими собой, утверждали свою самобытность и оставались верны традиции. Даже несмотря на сильное давление со стороны мусульманского большинства.

Кто такие, люди Калаш, откуда они появились, где искать их корни и в чем скрывается секрет силы их общности?

Эти вопросы до сих пор остаются неразрешенными.
Сами калаши уверены, что они являются потомками воинов Александра Македонского, осевших в этих долинах со своими иранскими женами после походов великого завоевателя.
Теоритические армия Македонского действительно могла проходить в этих местах во время индийских походов.
Многие, глядя на калашей, видят в них черты современных греков. У них действительно необычная внешность - часто можно встретить людей со светлой кожей, светло кариеми, голубыми и зеленными глазами, густыми кучерявыми волосами.
Греческое правительство покровительствует общине, с его помощью создан музей о калашах, отсроена новая школа.
Ученые этнологи и лингвисты изучают племя. В долинах функционируют несколько НГО.

Пока конкретных и официальных выводов нет. Генетический анализ показал некоторую общность ген калашей с греками.
Анализ языка, калаши говорят на диалекте, представляющем смесь санскрита и дардика (восточно-иранская языковая группа), выявил схожесть некоторых слов.

Интересно, что жители долины Хунзы, согласно одной из легенд верят, что они тоже потомки воинов Александоа Македонского, осевших здесь со своиии сирийскими женами (единственное отличие).
У многих хунзчан светлые волосы, голубые и зеленые глаза. Но говорят они на бурушитски, языке, не имеющим аналогов в мире и не входящим ни в одну из языковых групп.

Согласно второй легенде - калаши потомки ариев.
Это весьма резоно и правдиво, ведь и индийцы, и иранцы, и греки, и кельты, и германцы, и славяне - суть потомки ариев.
Обитавшие на севере прикаспия и причерноморья, арийцы во втором тысячелетии до нашей эры начали активное движение по двум направлениям - на запад и на юг. На западе они освоили территорию современной турции, балканы, европейский континент. На юге - территорию Ирана, который в то время назывался Ариана, и впоследствие бассейны рек Инд, Ганг, рапространились на всей территории индостана.

Что представляет собой религия калашей?
Это монотеистичная система, которая скорее всего была траесформиррвана со временем из политеистичной. Главный Бог соединен с людьми божествами-посредниками, дэвами.
Интересно отметить, что дэвы встречаются как в религии древней Индии, так и Ирана. Все это говорит о единстве религиозных корней, ведической религии ариев.
Согласно древней ведической мифологии существовало два рода светлых богов Асуры (Ахуры в Иране) и Дэвы. Дэвы были ближе к людям, Асуры более недостигаемы.
В Индии со временем на первый план вышли Дэвы.
В Иране великий реформатор Заратуштра причислил Дэвов к существам нечистым, недостойным поклонения, выдвинув на первый план единого главного Бога из Ахуров. Остальные Ахуры могли быть признаны как его свита.
Представления Калашей отличаются своим трактования Дэвов, как посредников. При этом они почитают одного главного Бога.
Получается, что корни одни, но дальнейшая трактовка и эволюция мысли самостоятельна.
Можо предположить, что Калаши отделились от индоариев до реформ Заратустры, ведь если нет, то они имели бы более схожие черты с Зороастризмом. И осеи они в этих краях за несколько сот лет до Александра Македонского (Заратустра проповедовал, согласно многим исследователям, за 10 поколений до Великого завоевателя).

Есть еще интересные культурные параллели c древним Ираном, связанные с обрядом погребения усопших.
В древнем Иране трупы выкладывали в башни безмолвия, на растерзание стервятникам. Это было связано с культом почитания четырех основных стихий, их чистоты. Не желая осквернять отжившим телом чистоту огня, труп предавали птицам.
Калаши до недавнено времени погребали умерших в деревянных ящиках, которые они оставляли на поверхности земли. Таким образом они не оскверняли ни огонь, ни землю, ни даже воздух, ни воду.

Язык калашей также схож с древними индоариями – смесь санскрита и восточно-иранской группы языков.

Возможно, что при миграции индо-ариев из Ирана, часть из них осела в долинах, изолированных от окружающего мира из-за своего расположения в крутых горах Хиндуккша и климатических условий (зима даже в наши дни блокирует доступ транспорта в долины).
На мой взгляд калаши - это чудом уцелевшие и донесшие до нас, в своей практически оригинальности, культуру индоарии.

Еще один интересный момент - это религия древних греков. Бог по гречески - deos. Общий корень с дэв. И здесь перед нами раскрывается уже знакомая система - один главный Бог и много богов, дэвов, посредников между людьми и громовержцем.
Это не оспаривает факт потомственности калашей от индо-ариев, а скорее поодтверждает интересную общность индоевропейских народов, потомков древних ариев.
Ведь в каком-то смысле калаши так же близки славянам, как и грекам, особенно в танцах-хороводах, кружениях.

P.S.
Я, конечно не историк, а просто любопытствующий, желающий самостоятельно докапаться до истины. По этому все мои доводы и выводы субъективны, никакой научной ценности не имеют, но представляют независимое мнение, основанное на некоторых историчечких знаниях.
 
12 May 2007 Дорога.

Фестиваль должен был стартовать через три дня.
Общая продолжительность пути - 300 км.
Это только, например, в Европе 300 км можно проехатт за три часа - в Пакистане мы добирались два дня.
Дорога от Гильгита ведет к перевалу Шандур, расположенному на высоте 3700 метров. Не смотря на более низкую высоту, чем на перевале Кунджераб (4700), и более южное положение, снег здесь лежит до середины мая, а озеро покрыто льдом.
Дорога для общественного транспорта открывается только в июне.
Автобус из Гильгита доходит до последней деревни перед перевалом, из первой деревни после перевала ходит автобус до Читраля.
Как же тяжело путешествовать на автобусе! Никуда не годиться в сравнении с велосипедом. Вся красота каледойскопом мелькает за окном, бесчисленные петли поврота вызывают тяжелый осадок в организмеи и чувство постоянного головокружения. Усталость накапливается в геосетрической прогрессии.


Посление 30 км перед началом перевала асфальтовое покрытие сменяется щебеночно-грунтовой дорогой.
После пятичасавой тряски достигли последнюю перед Шандуром деревушку.
Отсюда еще 30 км, взбирающихся по тяжелому пути к 3700 метров и спускающихся к Ласпуру. Общественного транспорта нет. Перевал штурмуют только джипы с заоблачными ценами. Нам повезло - как раз во время нашего приезда снаряжался джип с грузом. Водитель согласиося нас взять. Стоимость огаваривали всем деревенским коллективом. Вынесли сумму в 800 руппий. Цену удалось сбить с 800 до 500 рупий на двоих. При этом пришлось прибегнуть к театрализоваеному спектаклю "а мы пешком пойдем".
Уже действительно тронулись в путь с котомками за плечами под недовольное ворчание Гаэля. Как вдруг совет деревни опомнился, поняли, что вообще никакого дохода не будет, догнали нас, уступили.

Дорога была действительно тяжелой. В некоторых местах сошедший снег обрезал путь, приходилось объезжать. Джип несколько раз увязал в размытом грунте - толкали всей командой.
На самой высоте находился контрольный пункт - нужно было зарегистрироваться. До пункта метров 300. Уже смеркалось. Нас торопили. Пришлось бежать.
Нужно ли говорить, что столь быстрый набор высоты с 1500 до 3700 метров, усугубленные спринтерской 600 метровкой дали о себе знать - голова кружилась, сердце было готово выскочить из груди.
Дальше был продолжительный спуск. Стемнело. И тут, вдалеке, в тусклом свете фар засветились глаза косматого животного. "Медведь,"- прошептал Гаэль. Медведь рванул, и на всех четверых бросился вскачь перед машиной, увлекая за собой остальное стадо "медведей", которые оказались яками. Смеялись долго, наблюдая за этим дружным галопом косматых чудовищ.
Наконец один як догадался, что вместо бега можно отойти в сторону и пропустить машину - его примеру последовали его собратья, шоу прекратилось.

Ласпур. Нас высадили на центпальной "площади" , около гостиницы.
Не евши целый день, ничего есть и не хотелось. Мучили тошнота, рвота и дробильная головная боль, всю ночь.

А утром снова в путь.
Прямого транспорта до Читраля не оказалось. Зато была маршрутка до Буни. Оттуда начинался асфальт и стартовала маршрутка до Читраля.
В Читрале - кросс с препятствиями и утяжелителями в виде багажа в полицейское управление, регистрация и получение пермита в долины Калаш. Затем спринт на станцию, откуда теоритически должны были ходить джипы до чек-поста в заветные долины.
Джипы ходили, но совсем не по "ходовым" ценам. Пришлось искать другой общественный транспорт. Нашли, до Ани. Оттуда еще пересадка, уже напрямую в долину Бамбурет.
И все это, надо сказать, с сумками, совершенно не приспособленными для поездок - клетчатый китайский ширпотреб и котомки со спальниками, палаткой...(нормального рюкзака у нас в принципе нет из-за теоритической недадобности).

И вот в таком состоянии, измотанные до соверщенно блеклой, безжизненной усталости, мы добрались до деревни Бруни, расположенной в долине Бамбурет.
И тут, словно яркой вспышкой, прорезал эту серость облик промелькнувшей девушки - яркие узоры на бездонной черноте платья, бесконечность пестрых бус и глубокие лучистые карие глаза.
Все сразу ожило, встряхнулось, краски заиграли, пробудился интерес к жизни.
 
09 May 2007 We learned about kalash festival

Мы узнали, что в долинах Калаш, расположенных в северо-восточных провинциях Пакистана, недалеко от города Читраль, будет проходить фестиваль, посвященный встрече весны. Красочные портреты калашей уже давно манили в свой загадочный мир. Решено было ехать.
 
06 May 2007 Крепость Балти

Крепости Балти уже больше 600 лет. Она была построена в 14 веке и вплоть до двадцатого века служила резиденцией Мира Хунзы. В 1990 году нынешний Мир Мохамад Иамал Хан переехал в новый, отстроенный дом в Каримабаде, а в крепости организовал исторический и архитектурный музеи. Постройка выполнена в тибетском архитектурном стиле. Существует легенда, что принцесса Балтистана (Маленького Тибета), провинции, расположенной на северо-востоке Пакистана, вышла замуж за Мира Хунзы. Частью ее приданого были умелые каменщики и плотники, построившие крепость Балти.
 
06 May 2007 Хунза - рай?

На многих форумах мне довелось читать, что Хунза представляет собой райскую долину, что люди здесь живут до гоубокой старости, женщины в 50 выглядят как девушки, все счастливы, и все благодаря удивительному климату и специфическому рационну питания: абрикосы, орехи...

Ну что могу сказать я авторам этих сообщений?
Хунза - действительно невероятно красивая долина, её пейзажи иногда напоминают райские места. Но жизнь здесь невероятно сложная и трудная.

До второй половины двадцатого века, когда был построен Каракорум Хайвэй, эта долина была отрезана от окружающего мира в зимние месяцы, и даже летом сообщение с другими районами страны составляло известную трудность.
Чтоб прокормить большую семью, среднее число детей здесь составляет 9-12 человек, приходилось трудиться, не покладая рук, на своем земельном наделе. Сейчас значительную часть дохода приносит развивающийся туризм.
Женщины, дающие к 35 годам рождение 9 детям, выглядят в свои молодык годы на 45-50. А 50-70-ти летние женщины со спины действительны похожи на девушкек из-за худобы и невероятной активности, которая у них в крови из-за постоянной физической деятельности.
Долгие годы рацион питания в этой долине был неверрятно скуден - дети часто умирали в ранние годы из-за йодо-дифицита и нехватки минеральны веществ. И это - факт.

Суровые зимы даже сейчас - это испытание. И, наверное, чтоб выжить в этих условиях нужно быть очень сильным, крепким и здоровым. (На ум приходит древний тибетский обычай, когда грудного ребннка окунали в ледянную горную реку. Выживет - хорошо, нет - значит был недостаточно крепким, чтоб выжить в суровых условиях. Естественный отбор, делающий нацию с каждым поколением более крепкой, выносливой и устойчивой). Неудевительно, что генетичечки закаленные хунзчане, постоянно физически активные, живут до глубокой старости.
А многие люди действительно выглядят счастливо и глаза у них лучатся жизнью. Как ни парадоксально, но трудности и лишения обостряют ощущение жизни как таковой, ее полноты. То, что мелочные радости комфорта часто отнимают у материально достаточных людей.
 
05 May 2007 Традиционное собрание в Каримабаде. бурушаски язык.

Каждый год в середине мая Мир организует традиционное собрание, основной целью которого является поддержание общности и единства народа. На это событие люди приезжают из разных уголков Пакистана в родную Хунзу.
Вступительной частью мероприятия являются национальные семейные танцы. Под простую, ритмичную музыку, создаваемую барабанами рубак, и витиеватую мелодию дудочки дуфф, семейные группы демонстрируют фамильные танцы. Выступают только мужчины разных поколений одной семьи. После небольшой паузы выходит другая семья. Принять участие в импровизированных танцах могут все желающие.
Основная часть собрания – это выступление Мира и его гостей. Темы могут быть разные. Главное, чтобы они объединяли собравшихся людей. В этом году говорили об уникальности бурушаски языка и достижениях в его изучении.
Мы попали на собрание, благодаря природному любопытству. Увидев много мужчин и ярких женщин, потоками стекающих в неизвестном направлении, мы последовали за ними. Течение принесло нас во владение Мира Мохамад Иамал Хана. На входе один из организаторов встречи приветливо пригласил нас внутрь: “You are the most welcome!”. В это же время один пожилой человек активно запротестовал жестами: “Go away”.
Разразился конфликт. Мы решили удалиться, не желая становиться источником проблем. Но уже через пару метров молодой человек догнал нас и настоятельно попросил вернуться на собрание.
Мы проследовали в сад Мира.
На плоском газоне рядами были расставлены стулья. Места для всех желающих не хватало. Красочные женщины пестрели на склонах холмов, устроившись здесь вместе с маленькими детишками.
Нас проводили в партер и усадили на стулья. В нашем «отсеке» я была единственной женщиной.
Семейные танцы были в самом разгаре. Затем музыка оповестила о приходе Мира и его гостей. Началось собрание.
Гости выступали на английском языке, урду и бурушитски. Ключевой темой стала уникальность языка бурушаски. Согласно ученым Академии, этот язык входит в 12 базовых языков планеты. Его аналогов не существует. Интересно отметить, что названия числительных в языке совпадают с французскими названиями, а многие названия животных, которые теоретически не населяют Хунзу, не совпадают ни с одним языком (например, слон), что является интересным и важным фактом для дальнейшего изучения языка.
 
05 May 2007 Каримабад

Каримабад – небольшой, древний городок, расположившийся у подножия горы Ултар (height), которая украшает город своей снежной короной. Над жилыми, каменными домами, плотно сгруппировавшимися на склонах горы, красуется крепость Балти, напоминающая по своей форме и архитектурным элементам тибетские монастыри и постройки в Гималаях.
Город можно условно поделить на две части – туристическая зона с многочисленными, сувенирными лавками, ресторанами и гостиницами, и жилой старый город с тонкой паутиной путаных улочек и узких проходов, на которых протекает незатейливый быт горожан. На плоских крышах домов разворачивается целое домашнее хозяйство. Здесь млеют на солнышке молодые барашки, сушится сено и заготовленные из прочных прутьев плетеные изделия, гирляндами висят нити разноцветного белья, играют ребятишки, женщины сортируют крупу.
Каримабад – самое древнее поселение в долине Хунза, его обоснованная столица. Здесь проживает Мир, князь Хунзы, один из немногих, кто не утратил политического влияния после провозглашения Пакистана исламской республикой и реформации его политической системы.
Люди, населяющие долину Хунза, обладают европейскими чертами лица. У многих из них светлые, зеленые или голубые глаза, русые или рыжие волосы. Откуда они произошли до сих пор неизвестно. Существует множество легенд и предположений, среди которых сказание о трех солдатах армии Александра Македонского, оставшихся в долине со своими сирийскими женами. Другие легенды гласят о купцах, путешествующих по Шелковому пути и выбравших это место для своей жизни.
Говорят местные жители на языке бурушаски. Это уникальный язык, не имеющий ничего общего с урду, арабским языком и тюркской группой языков соседей. Чтобы сохранить языковые традиции региона, Мир организовал Академию по изучению бурушаски. В ее составе ученые и исследователи, изучающие язык в разных аспектах. Важным достижением их работы стали урду- бурушаски и англо- бурушаски словари.
 
04 May 2007 Пассу – Каримабад

Несмотря на сильный ветер на вершине холма, отделяющего Пассу и Гилмит, мы решили трогаться в путь. Штормовые порывы ветра сшибали с ног. С трудом переждали стихию. Несколько освежающих капель дождя, и погода пошла на поправку.
Дорога очень красивая.
Пролетающие мимо оазисы напоминали райские места: бликующая изумрудом, зелень, свежесть, звонкий щебет и пение птиц, журчание лазурных рек, наполняющих воздух влажной, благоухающей прохладой. Земляные наделы распластаны на горизонтальных террасах, уступами спускающихся по горам. Веерообразные, зеленые ступени изрезали все пригодные для земледелия склоны гор. Живописные пятна зелени широкими полосами расстелились вдоль пологих склонов, узкими лентами поднимаясь вплоть до самых вершин, ответвляясь тонкими нитями на платформы крутых обрывов, спускаясь к широкому руслу реки Хунза. Остается только гадать и искать взглядом едва различимые тропы и проезды, ведущие к застрявшим между скалистыми расщелинами деревушкам.
Много света, зелени и воды. Торжество весны и звонкое пробуждение природы.
Между Пассу и Каримабадом дорога вьется по холмам вверх-вниз. Постоянный сброс и набор высоты по зигзагообразной ленте, приютившейся на краю обрыва.
Пожалуй, единственно сложный участок ККХ на пути из Кажгара в Исламабад.
 
04 May 2007 Glacier Breeze

Один час пути, и мы добрались до ледника. Черный массив, издающий гулкий, грудной треск, отгравирован скульптурно отколовшимися кусочками льда. Из-под его грузного тела с шумом выплескивается река и впадает в темное, спокойное озеро. Наверху ледник кипенно-белый, но, спускаясь к низу, он смешивается с землей, грязью, постепенно окрашиваясь в черный цвет.
 
03 May 2007 Сост – Пассу.

От Соста до Пассу 50 км. Вверх – вниз, спуск – подъем. Миф о продолжительном даунхилле (вплоть до Исламабада) рассеялся быстро.
Очаровательные деревушки, изрезавшие горизонтальными пластами крутые горы, покоятся в своих уютных, зеленых оазисах. Молодая, свежая зелень ярко-салатового цвета в сочетании с красноватыми, сухими горами рождает странный колорит.
Вдоль дороги мельтешат маленькие, юркие ящерки.
Детишки кричат “Hello!”, срываются в нашу сторону, чтобы поближе рассмотреть и, по - возможности, «дать пять». Чем дальше от границы и ближе к туристическим местам, тем чаще вместо “hello” - назойливое “one pen”.
Картинка с первых страниц “Lonely planet” Пакистана убеждает встретить закат в Пассу. То, что изображено на фото, во всем великолепии разворачивается на “застывшем” плане скалистой горы.
Остановились в кемпинге “Glacier breeze”. Еда немного дорогая, но это того стоит. Отведали национальное блюдо Хунзы – малида – кусочки чапати, растворенные в кремовом соусе из плавленого сыра и абрикосового масла с терпким запахом миндаля.
 
02 May 2007 Город Сост.

Город Сост представлял уже знакомую нам модель пограничного поселка (Иркиштам в Киргизстане), но более организованную. Вдоль основной проезжей части выстроились одноэтажные, временного характера заведения – магазинчики, лавки, кафе и более «долгосрочные» здания гостиниц, украшенные спутниковыми тарелками. «У нас есть французское и русское телевидение», - звучит в качестве весомого аргумента. Средняя стоимость номера на двоих - 200-400 пакистанских рупий в зависимости от наличия горячей воды и телевизора. Сторговались до 150.
Поселок живет только шесть месяцев. Пульс жизни задает открытая с мая по ноябрь граница. В остальное время года металлические и бетонные строения пустуют.
В городе нет женщин, кроме иностранок. Бизнесом и международными перемещениями занимаются только мужчины.
Город ожил только вчера. Магазины еще не изобилуют богатым ассортиментом товара. А меню кафе весьма ограничено – курица и тушеный горох.
С трудом нашли забегаловку с дымящейся картошкой и, булькающей в густом соусе, говядиной. Alle, тест организма на прочность. Еда вкусная, немного острая. Чапати – национальный хлеб, напоминающий по вкусу армянский лаваш, а по форме русский блин, прилагается к основному блюду. Привычные атрибуты питания – ложка, вилка, нож – отсутствуют. Едим с помощью чапати, заворачивая аппетитные кусочки в тонкие ломтики хлеба.
 
02 May 2007 Сост. Пограничный контроль Пакистана.

Чем ниже мы спускались, тем больше встречали признаки цивилизации.
Поселок Дех. Первый чек пост. Сияющие улыбкой военные заносят нас в регистрационный журнал и приглашают выпить чай.
В поселке есть гостиница и кафе.
При выезде из города располагается контрольный пункт национального парка Кунжераб. Въезд и выезд 4 доллара на человека (при этом, правило распространяется и на пассажиров автобуса, пересекающих границу).
Военные поражают своей доброжелательностью и приветливостью.
В Сост приехали во второй половине дня. Нас проводили в одноэтажную, деревянную постройку с обширным помещением. Никого. Пусто. О том, что это паспортный контроль, говорит только голубая стойка с соответствующей надписью.
Через пару минут из небольшой комнаты вышел мужчина с густой, черной бородой, в длинной кремовой рубахе и шароварах. Официальность ему придавал только шерстяной жилет. Мужчина протянул бланки для заполнения и удалился. Позже нас пригласили в небольшой кабинет с застекленной дверью. Стол с кипой бумаг, работник контроля, устроившийся в кресле. По всей высоте стены – деревянные полки, прогибающиеся под тяжестью книг. Работник открыл крупный, увесистый том, покоившийся на столе (примерно 40х80 см), и занес данные из бланков. Компьютеров и электронной базы данных нет. Вся информация о пересекающих границу хранится в этих гигантских журналах. Наблюдая за кропотливой работой сотрудника, складывалось впечатление, что мы переместились во времени, в начало двадцатого века.
Следующий этап – таможня. «Проедите прямо по дороге в сторону города, справа будет их офис». Найти офис было не просто. Надо было свернуть в проулок и зайти в одноэтажный домик со двора. «Ну вот, надеюсь, алкоголь, наркотики, и оружие не везете?», - жмурясь от улыбки, спрашивает работник. «Чай пить будете?»,- предлагает он, занося наши данные в буквальном смысле на клочок бумаги с ободранным краем.
Мы в Пакистане. Welcome!
 
01 May 2007 Национальный парк Кунжераб.

Первый виток поворота открыл нам вид на мирно пасущееся стадо каменных козлов (ibex). Завитые рога и песочного цвета шкура. Завидев нас, животные бросились вскачь, поднимая облако пыли и сбрасывая мелкие камешки из-под копыт. Склоны гор оживлялись золотистыми сурками. Они оживленно перебегали с места на место, приподнимаясь на задние лапки, осматривали окрестности и громким свистом предупреждали собратьев об опасности.
В национальном парке Кунжераб живут снежные леопарды.
Спуск крутой, дорога вьется серпантином, покрытие – местами разбитый асфальт, местами плотный грунт с небольшими камешками.
Нам навстречу поднимался велосипедист. Путешественник из Канады тоже столкнулся с проблемой пересечения границы. На пакистанской стороне ему разрешили доехать до физической границы и вернуться обратно в Сост, чтобы потом совершить тот же путь на автобусе. Хотя китайцы и утверждали, что такое правило создано для безопасности людей, и что это правило Пакистана, на деле оказалось, что это исключительно меры предосторожности с китайской стороны.
Вдоль дороги стоят несколько пустующих домов и чек постов со шлагбаумами. Никого нет. Только звуки природы.
Нам навстречу едет автобус. С центра дороги я резко рулю направо, Гаель налево: «Что ты делаешь?»,- недоумеваю я. И тут я понимаю, что махина мчится на всей скорости в мою сторону. Прижимаюсь к стенке. Мама-мия! В Пакистане левостороннее движение. Совершенно вылетело из головы.
Торопиться мы не стали. Таким великолепием природы надо любоваться долго, растягивая удовольствие.
Отвесные, суровые скалы с острыми вершинами. Контраст снега и темных гор. Прозрачная, бирюзовая вода, плавно струящаяся вдоль проложенных цветными камнями берегов. Нарочито едем медленно, часто останавливаясь, чтобы впитать в себя каждую крупицу этого великолепия, запечатлеть в памяти живые образы, звучание Каракорума, вдохнуть горный, чистый воздух. Пустынная, охристо-бурая гамма осталась за Кунжерабом, в Китае. Здесь больше влаги и зелени.
Бирюза, темный черно-коричневый, лазурная и темная синева, кипейно-белый – вот цвета, которые ярко всплывают при мысли о Каракоруме.
Место для ночлега найти очень легко. Есть долины, ровные участки около пустующих, заброшенных домов. Мы остановились около двух построек в руинах, спустились вниз к реке на земляную площадку. Успокаивающий шум кристальной воды. Закат встречали на холме.
 
01 May 2007 Национальный парк Кунжераб

Первый виток поворота открыл нам вид на мирно пасущееся стадо каменных козлов (ibex). Завитые рога и песочного цвета шкура. Завидев нас, животные бросились вскачь, поднимая облако пыли и сбрасывая мелкие камешки из-под копыт. Склоны гор оживлялись золотистыми сурками. Они оживленно перебегали с места на место, приподнимаясь на задние лапки, осматривали окрестности и громким свистом предупреждали собратьев об опасности.
В национальном парке Кунжераб живут снежные леопарды.
Спуск крутой, дорога вьется серпантином, покрытие – местами разбитый асфальт, местами плотный грунт с небольшими камешками.
Нам навстречу поднимался велосипедист. Путешественник из Канады тоже столкнулся с проблемой пересечения границы. На пакистанской стороне ему разрешили доехать до физической границы и вернуться обратно в Сост, чтобы потом совершить тот же путь на автобусе. Хотя китайцы и утверждали, что такое правило создано для безопасности людей, и что это правило Пакистана, на деле оказалось, что это исключительно меры предосторожности с китайской стороны.
Вдоль дороги стоят несколько пустующих домов и чек постов со шлагбаумами. Никого нет. Только звуки природы.
Нам навстречу едет автобус. С центра дороги я резко рулю направо, Гаель налево: «Что ты делаешь?»,- недоумеваю я. И тут я понимаю, что махина мчится на всей скорости в мою сторону. Прижимаюсь к стенке. Мама-мия! В Пакистане левостороннее движение. Совершенно вылетело из головы.
Торопиться мы не стали. Таким великолепием природы надо любоваться долго, растягивая удовольствие.
Отвесные, суровые скалы с острыми вершинами. Контраст снега и темных гор. Прозрачная, бирюзовая вода, плавно струящаяся вдоль проложенных цветными камнями берегов. Нарочито едем медленно, часто останавливаясь, чтобы впитать в себя каждую крупицу этого великолепия, запечатлеть в памяти живые образы, звучание Каракорума, вдохнуть горный, чистый воздух. Пустынная, охристо-бурая гамма осталась за Кунжерабом, в Китае. Здесь больше влаги и зелени.
Бирюза, темный черно-коричневый, лазурная и темная синева, кипейно-белый – вот цвета, которые ярко всплывают при мысли о Каракоруме.
Место для ночлега найти очень легко. Есть долины, ровные участки около пустующих, заброшенных домов. Мы остановились около двух построек в руинах, спустились вниз к реке на земляную площадку. Успокаивающий шум кристальной воды. Закат встречали на холме.
 
01 May 2007 Пересечение границы между Китаем и Пакистаном. Перевал Кунжераб.

В 10.30 подходим к границе. Дежурный на посту контроля другой. Он не в курсе о нас и о намеченной встрече с офицером и категорически заявляет, что пересечение границы на велосипеде запрещено. Теоретически с 2001 года пересечение участка от Ташкургана, где располагается китайский пограничный контроль, до Соста, пакистанского пограничного контроля, на велосипеде было запрещено. Расстояние около 200 километров. Мы не отступаем и настаиваем на собеседовании. Вскоре появляется офицер. Он прекрасно владеет русским языком, изучал его в институте, в Урумче. Офицер обменялся парой фраз с дежурным и проводил нас в здание, где располагается паспортный и таможенный контроль. Ничего конкретного от него мы так и не услышали, только расплывчатые фразы общего характера: «Обычно это запрещается, но сегодня открытие границы, первый день работы, как начальство решит…». У дверей здания уже столпилось много народу. Пост до сих пор закрыт на увесистый металлический замок. За стеклянными дверями видны оживленные фигуры, активно жестикулирующие и скандирующие что-то стоящим на улице рядовым. «Они потеряли ключи от замка, сейчас ищут дубликат», - невозмутимо сказал офицер. Суета внутри нарасталa. Пробегающие мимо взволнованные рядовые искали дубликат. Время уже 11.
Наконец граница была торжественно открыта. Парадно одетые сотрудники с красными лентами. Местный фоторепортер, снимающий инсценировки работы пограничников с туристами – улыбающиеся иностранцы жмут руку военным, получают свой паспорт с проставленным штампом, довольные вынимают сумки из рентгенаппарата. Все интересуются нашими впечатлениями о Китае и, несмотря на то, что мы уезжаем из Китая, говорят “WELCOME!”
В бланке есть вопрос о номере транспортного средства, на котором мы покидаем страну. Обращаемся к девушке-офицеру за помощью, объясняем, что мы на велосипеде. Она с улыбкой выходит на улицу, потом возвращается и вносит в графу шифр.
Штамп в паспорт, рентген ручной клади, и мы, получив полный комплект документов, выходим с другого конца здания. Осталось только взять наши велосипеды и поехать. Но не тут то было! Наши намерения пресекли дежурившие у выхода рядовые. Они попросили нас подождать некоторое время на площади вместе с другими туристами. 5, 10, 15 минут – ожидание затягивается. Понимаем, что рядовые не в курсе о наших байках, идем за помощью к стоящим на улице офицерам. Они помогли нам забрать велосипеды «из-за границы». Вернувшись с байками во двор, мы попрощались с офицерами, помахали ручкой рядовым и отправились в путь. Что, вот так все просто? Мы сияли от восторга. И тут: «Стойте! Запрещено на велосипедах!». В нашу сторону мчится дежурный, наш утренний знакомый – единственный, бдительный сотрудник на контроле. Ну что за человек? Мы гордо продемонстрировали ему весь пакет документов и объяснили, что нам разрешили пересечь границу. Он ни в какую. Суетится, мечется: «Запрещено, запрещено…». Он бурно изложил ситуацию офицеру, проходящему мимо с чемоданом-аптечкой. Офицер с улыбкой показал направление на уже знакомое нам здание: «Пройдемте».
Оказалось, что девушка-офицер поняла нас неправильно. Она решила, что мы едем с велосипедами на автобусе, и занесла его номер в бланк, а другие офицеры были не в курсе и не препятствовали нашему отъезду.
Нас загрузили в автобус, велосипеды поставили в салон между рядами кресел, сумками завалили все заднее сиденье. Если бы не тот дежурный…
В салоне автобуса было возможным перемещение только по ручкам кресел – все пространство завалено багажом. Все места забиты до отказа – туристы из Китая и Южной Кореи, несколько пакистанцев.
Но судьба все-таки улыбнулась нам лучезарной улыбкой. На вершине перевала Кунжераб, физической границе Китая с Пакистаном, проводница сообщила, что мы можем продолжать путешествие на велосипедах. Мы не числились в официальном списке пассажиров, поэтому нас отпускали на все четыре стороны.
Радости не было предела. Ощущение безграничной свободы и просторa.
Сумки выгружали через окно, велосипеды выкатили с трудом – весь проход был завален багажом.
Суровая красота Каракорума завораживала. Черные скалистые вершины графично подчеркнуты белыми полосами снега, шапкой укутывающего макушки гор и редеющего к низу тонкими нитями.
В долине на перевале местами лежит снег. Высота 4700. Холодно. Одеваем перчатки.
 
The GIMP Valid CSS! Powered by Apache